Силуэты небоскребов в дымке. Оптимизм. Культура, принимающая с распростертыми объятиями все новое. За два последних десятилетия Шанхаю удалось вернуться в «золотой век» и стать самым ярким мегаполисом Азии. Еще недавно на том берегу реки были только склады, старые фабрики и обшарпанные поселки. А теперь там высится футуристическая телебашня. Слева и справа от нее громоздятся сверкающие небоскребы. Легкий смог подсвечен неоном, и в этом призрачном мерцании город похож на инопланетное поселение из фантастических фильмов. Десятки тысяч китайских туристов выходят вечером прогуляться по набережной Бунд. Выстроившись вдоль перил, они с гордостью разглядывают небоскребы на другом берегу. Вспышки фотоаппаратов выхватывают из темноты новобрачных, солдат, крестьян из китайской глубинки. Пудун действительно впечатляет.

Этот район Шанхая призван символизировать экономический подъем Китая и успехи реформ, мудро проводимых коммунистической партией. Эти небоскребы всем своим видом как бы говорят: да, мы проспали почти полвека, но сумеем наверстать упущенное за двадцать лет. Дэн Сяопин, отец китайского экономического чуда, в 1990-м назвал Пудун «головой дракона». На этой «стартовой площадке» запускались все его реформы. Сегодня Китай открывает свой финансовый рынок, поддерживает «креативную» экономику и уделяет особое внимание экологическому производству. И главную роль в этом снова играет Пудун. Только что здесь построена 632-метровая Шанхайская башня — первый «зеленый» небоскреб в мире.

В 1989 году коммунистические режимы по всему миру начинают «сыпаться», как домино. В Пекине тоже неспокойно. В середине апреля похороны высокопоставленного политика-реформатора перерастают в массовые беспорядки. На улицы выходят сотни тысяч человек. Когда в мае в Пекин с официальным визитом прибывает советский руководитель Михаил Горбачев, площадь Тяньаньмэнь заполняют протестующие студенты, и генерального секретаря ЦК КПСС приходится проводить в Большой зал Дома народных собраний через черный ход. С опозданием на два часа. Зато в Шанхае, куда Горбачев отправляется из Пекина, все проходит без накладок. Попытки организовать протест быстро подавляют — с согласия главы партийной организации Шанхая Цзян Цзэминя 4 июня против демонстрантов были брошены танки.

Ничто не может помешать карьере Цзян Цзэминя. Через четыре года он становится председателем КНР и расставляет на важнейшие посты своих людей. До 1949 года, когда к власти в Китае пришли коммунисты во главе с Мао Цзэдуном, Шанхай был поделен между иностранными концессиями. Неудивительно, что соратникам Мао этот космополитический город казался подозрительным, и они всячески препятствовали его развитию: более 80 процентов налоговых поступлений уходило в столицу. Даже Дэн Сяопин, создавая в 1980-е годы четыре особые экономические зоны, не включил Шанхай в этот список.

А теперь сюда текут миллиарды. В 1990 году Шанхай наконец стал особой экономической зоной, и уже на следующий год в городе началось строительство гигантской футуристической телебашни. Мосты, тоннели, коммуникации, дороги — в период с 1992-го по 1996 год Шанхай инвестировал в развитие городской инфраструктуры больше, чем за предыдущие 40 лет. В один только Пудун было переселено 300 тысяч человек, и вскоре на болоте выросли первые высотки. Правительство обязало китайские предприятия перенести в Пудун свои центральные офисы, иностранных предпринимателей привлекали налоговыми льготами, лицензии на некоторые виды банковской деятельности выдавались только здесь. А Дэн Сяопин во всеуслышание заявил: «Заклинаю вас: развивайте Пудун. Шанхай — это наш козырь».
У Пудуна много «родителей». Один из них — Чэнь Боцин. С 1991-го по 2000 год он руководил комиссией по проектированию высотного района у реки, которую местные жители называют Луцзяцзуй. Сегодня Чэнь Боцин — директор архитектурного бюро. В начале 1990-х, когда разрабатывался генеральный план Пудуна, Чэнь Боцин и его комиссия пригласили к участию в конкурсе пять звезд мировой архитектуры, от Нормана Фостера до Ренцо Пьяно. Но в итоге заказ не достался никому — китайцы провели конкурс только для того, чтобы собрать лучшие идеи. «Мы хотели все сделать по-своему», — говорит Чэнь Боцин, хитро улыбаясь.

После 1949 года частный рынок недвижимости в Китае был упразднен. Теперь же земля в Шанхае сдавалась в аренду частным компаниям — на открытых аукционах, чтобы избежать коррупции. Это принесло городской казне миллиарды. Застройщиков обязали приглашать к участию в конкурсе на проектирование каждого здания не менее пяти международных архитектурных бюро: Пудун должен был стать «максимально современным». Чэнь Боцин и его коллеги ничего не отдали на волю случая. К примеру, они специально ездили в Торонто, чтобы посмотреть на силуэт города с воды. «Секрет удачного силуэта — точная планировка», — говорит Чэнь Боцин. На переднем плане — невысокие постройки, за ними — башни повыше, а в центре — самые высокие небоскребы.

Председатель правления Китайского строительного банка, ныне одного из крупнейших банков мира, настаивал, чтобы его башня была выше, чем соседнее здание Банка Китая. Чэнь Боцин ответил отказом: «Это испортит силуэт». Даже пропорции трех главных небоскребов Пудуна гармонируют друг с другом: первый примерно на 70 метров выше, чем второй, а третий на 140 метров выше второго.
Но почему же в Пудуне так пусто, уважаемый Чэнь Боцин? Едешь на велосипеде и удивляешься: где кафе, набитые обедающими банкирами, как в Лондоне? Где вереницы такси, как в Нью-Йорке? Где, в конце концов, электрорикши и забегаловки, как в старой части Шанхая на другом берегу реки? На перекрестке, где взметнулись к небу три меганебоскреба высотой 421, 492 и 632 метра — тишь да гладь. Ни души у входа в здание крупнейшей биржи, в парке Луцзяцзуй тоже пустынно. Стоит попытаться припарковать велосипед перед одним из небоскребов, как тут же появляются люди в форме и настойчиво просят тебя удалиться. В фильме «Миссия невыполнима 3» Том Круз, привязав к ногам канат, прыгает с крыши небоскреба и летит вниз на фоне одного из высотных жилых домов. Когда этот фильм шел в Китае, цензоры вырезали все сцены, в которых на балконах мелькало развешенное белье. В китайских представлениях о будущем все должно быть стерильно.

Впрочем, улицы Пудуна совсем не пугают своей пустотой — скорее в них есть что-то деревенское. По мнению критиков, Пудун и есть «потемкинская деревня». «Фотогеничная монументальность» — таков комментарий урбаниста Томаса Кампанеллы. Американский экономист Милтон Фридман еще более категоричен: «Пудун — не символ рыночной экономики, а памятник фараону». Чэнь Боцин отметает эту критику: «Да, был вариант сделать финансовый центр более компактным и «городским», но Пудун символизирует открытость, прогресс и развитие, он должен показывать, что Китай рад остальному миру». Поэтому был сделан выбор в пользу «интенсивных высот­ных домов», стоящих близко друг к другу. Но не слишком — чтобы не случился транспорт­ный коллапс. Чэнь Боцин гордится Пудуном, но признается, что кое-что можно было сделать и лучше. Ему не хватает «маленьких изящных домов» между башнями, как в Нью-Йорке или Торонто. Он жалеет и о том, что на первых этажах небоскребов не предусмотрены магазины. Это так оживило бы улицы!

«Нам элементарно не хватало опыта», — оправдывается Боцин. Он слишком скромен, чтобы говорить о том, каким успешным оказался проект по застройке Пудуна. Ведь они начинали на пустом месте.
Как убедить инвесторов вкладывать миллиарды в болотистую местность рядом с портом, где, по мнению китайских государственных чиновников, когда-нибудь появится азиатская Уолл-стрит? Например, с помощью впечатляющих небоскребов. Первый из них, башня «Цзинь Мао» по адресу проспект Столетия, дом 88 обыгрывает цифру 8, которая в Китае символизирует достаток. Проект ее строительства утвердили в 88-й день рождения Дэн Сяопина.А 28 августа 2008 года (28.08.2008) рядом открылся построенный японским консорциумом Всемирный финансовый центр высотой 492 метра, сразу прозванный «Открывашкой». И снова игра с символами: в китайском представлении о мироздании земля — это квадрат, а небо — круг. Поэтому изначально предполагалось, что квадратное основание здания элегантно перетечет в круглое отверстие в верхней части небоскреба. Но тут вмешались шанхайские власти: круг напомнил им восходящее солнце на японском флаге, и вместо него пришлось делать в небоскребе «пробоину» в виде трапеции.

Рядом близится к завершению строительство Шанхайской башни. Пудун стоит на болоте, поэтому в почву пришлось вбить 831 железобетонную сваю. Поверх этих свай за 60 часов залили бетонную платформу толщиной 4,5 метра — она должна защитить 632-метровый колосс от тайфунов. Стеклянная оболочка здания «ввинчивается» в небо спиралью — это снижает ветровую нагрузку. Кроме того, спираль — яркий символ «динамики, будущего и бесконечности». Шанхайская башня должна стать «самым экологичным небоскребом в мире»: 240 ветряных установок для выработки электроэнергии, озелененные атриумы высотой в 14 этажей, двойная стеклянная оболочка… На самом деле любой небоскреб пожирает энергию. Но и здесь главную роль играет символика: партия поставила задачу переориентировать китайскую экономику на «устойчивое развитие». Его и воплощает собой стеклянная «эко-игла», пронзающая небо.

А что происходит внутри небоскребов? «Открывашка», первый этаж: модно одетая Линь Вэн только что купила кофе на вынос. Ей 29 лет, она руководит отделом корпоративного кредитования. К чему она стремится? «Заработать побольше денег», — отвечает Линь Вэн без обиняков. Ну да, выйти замуж и родить ребенка она тоже планирует. Но главное — успешная карьера. А какие ассоциации у нее вызывает Пудун? «Давление, — неожиданно отвечает Линь Вэн и показывает на свой живот. — Где-то здесь, в районе желудка». Это неприятное ощущение возникает у нее утром, когда приходится стоять в пробках по дороге в офис. На работе оно только усиливается, потому что начальник непрерывно подгоняет ее. И только вечером, когда Линь Вэн отдыхает в своей трехкомнатной квартире на окраине Пудуна, играя в компьютерные игры, «давление» отпускает.

А вот Эдит Ваймайр. Она катит свой чемодан на колесиках к лифту, чтобы подняться на 37-й этаж «Открывашки». Эдит возглавляет шанхайский филиал немецкого «Коммерцбанка». Она только что прилетела из Куала-Лумпура, но выглядит свежей и отдохнувшей, словно провела целый день в спа-центре. До 1949 года, когда Шанхай переживал свой первый расцвет, местная биржа была третьей по обороту в мире (о той «золотой эпохе» города рассказывается в статье «Взлет и падение мегаполиса», опубликованной в августовском номере GEO за 2014 год. — Прим. ред.). Китайские власти рассчитывают, что к 2020 году шанхайская биржа вернет себе эту позицию. А юань будет мировой резервной валютой наравне с долларом.

«Через 20 лет Шанхай станет мощным финансовым центром», — подтверждает Эдит Ваймайр. С 1990-х годов экономика в Пудуне растет в среднем на 20 процентов в год, ВВП района уже составляет 400 миллиардов евро, что сопоставимо с ВВП Австрии. Здесь расположены крупнейший в мире грузовой порт и один из самых больших аэропортов мира, куда пассажиров отвозит самый быстрый в мире поезд.
Впрочем, живы и «реликты», оставшиеся с тех времен, когда тут были только сараи и рисовые поля. Неподалеку от «Открывашки» находится улица Дунчан, застроенная пятиэтажками. Пенсионер Чжан Гочжан, всю жизнь проработавший на заводе, получил тут двухкомнатную квартиру в 1984 году. Тогда она казалась ему комфортной и уютной. Теперь Чжану тесно в этом убогом доме. Нет зелени, одна кухня на несколько семей — он бы предпочел уехать отсюда.

В начале 1990-х квартиру площадью 30 квадратных метров в Пудуне можно было купить примерно за 1800 евро. Теперь она стоит почти в сто раз дороже. Но Чжан Гочжан надеется, что найдется инвестор, который выкупит его жилье: «Если ты не богач, то остается лишь надеяться, что тебя переселят». Хотя тогда, скорее всего, придется переезжать на окраину. А разве Чжан этого хочет? Нет, конечно. Тем не менее он люто ненавидит небоскребы, нависшие над его кварталом — особенно «Открывашку». Летом этот небоскреб ослепляет Чжана Гочжана солнечными бликами, играющими на его зеркальной поверхности. Ирония прогресса: в дешевых забегаловках на улице Дунчан банкиры едят на обед суп с лапшой, который стоит около одного евро. Но вернемся в «Открывашку». Лифт возносит нас на 91-й этаж. В баре отеля «Парк Хаятт» почти нет посетителей. Из окна виден изломанный силуэт небоскреба «Цзинь Мао», за ним — телебашня. Какой маленькой она кажется с такой высоты! Широкий изгиб реки, за которой нескончаемый лес высоток, теряющийся в смоге. Пейзаж с другой планеты.